Вторая Мировая: как Гитлер Сталина переиграл. часть 5. Новая старая версия «вероломного» нападения.

Полагаю, что есть смысл обратиться к некоторым давно известным, но в последнее время изрядно подзабытым свидетельствам и трактовкам. Правда, при этом придётся дополнить их новыми соображениями, которыми нельзя было открыто оперировать в 40-80-х годах прошлого века.

Фраза «вероломное нападение», впервые прозвучавшая в выступлении В.М. Молотова по радио 22 июня 1941 года и надолго ставшая официальной советской оценкой начала войны, звучала наивно для людей, хоть сколько-нибудь мыслящих в политике. Какая вера могла быть у Сталина в то, что Гитлер будет соблюдать пакт о ненападении? Гитлер до этого растоптал понятие международного права, да и сам Сталин соблюдал договора лишь до тех пор, пока это было выгодно.

Кроме того, в «Моей борьбе» Гитлер уже давно и открыто провозгласил, что главной целью германского национал-социализма является уничтожение большевизма. Тем не менее, выражение «вероломное нападение» повторялось советской пропагандой с таким маниакальным упорством, в том числе и для внешнего мира, что невольно закрадывается подозрение: Гитлер своим действием 22 июня 1941 года в самом деле разрушил какую-то «святую веру» Сталина. Только вот: во что была эта «вера»?

Долгое время, говоря о реакции Сталина на начало войны, приводили свидетельство мемуаров Н.С. Хрущёва о том, будто Сталин первую неделю находился в полном ступоре и не встречался ни с кем из лиц высшего государственного и военного руководства. Позднее были опубликованы архивные документы, из которых явствует, что первые дни войны у Сталина были насыщены самыми разнообразными деловыми встречами.

Однако, если вдуматься, то обе версии не противоречат друг другу. Ведь документы о приёме Сталиным посетителей не фиксируют то состояние, в котором Сталин их принимал. Он мог механически продолжать выполнять привычную работу, но в то же время находиться в глубокой депрессии. Хрущёв приврал насчёт полной самоизоляции Сталина в те дни, но предположение о не вполне адекватном состоянии Сталина после 22 июня подтверждается и другими мемуарными свидетельствами.

Наконец, сокрушительный разгром советских вооружённых сил в первых приграничных сражениях Великой Отечественной войны трудно объяснить исходя из гипотезы о том, будто они готовились лишь к наступательной войне. Если бы войска западных приграничных округов РККА действительно готовились к скорому походу в Европу, то они должны были находиться в некотором тонусе готовности к скорой войне вообще. Правда же состоит в том, что они совсем не ожидали начала войны в обозримом будущем.

Итак, нападение Германии на СССР 22 июня 1941 года в самом деле стало внезапным для советского военно-политического руководства всех уровней. Естественно, эта оценка шла от самого верха. Значит, именно Сталин совершенно неверно прогнозировал планы Гитлера. Тут самое время вспомнить многочисленные свидетельства об отрицании Сталиным множества разведданных, указывавших на сосредоточение сил Вермахта у западных границ СССР и о назначенной в Берлине дате нападения. В последнее время сами эти свидетельства стали игнорироваться или узко и предвзято трактоваться в угоду той или иной концепции. Но почему отвергать то, что лежит в них на поверхности: Сталин априори не признавал возможность скорого нападения Германии на СССР?

Вопрос: почему он это делал? Что бы на него ответить, давайте определим: кого Сталин должен был считать главным геополитическим противником СССР? Очевидный ответ: конечно, Англию. Особенно после того, как в мае 1940 года британское правительство возглавил вдохновитель антисоветской интервенции в 1918-1920 гг. Уинстон Черчилль.

В довоенном большевистском мировоззрении именно Англия, Британская империя неизменно представлялась главным оплотом мирового зла, то есть капитализма. По сравнению с ней нацистская Германия выглядела совершенно незначительным врагом, особенно в плане идеологии. Недаром 7 ноября 1939 года Сталин на праздничном обеде со своими сподвижниками, в том числе лидером Коминтерна Г. Димитровым, назвал нацистских правителей Германии «мелкобуржуазными националистами», подчеркнув их независимость от «капиталистических традиций». Это свойство гитлеровского режима явно импонировало большевистским вождям. Правящие же круги Англии неизменно характеризовались в Кремле как «империалисты».

И вот Германия Гитлера грозит мировой гегемонии Британии. Разве мог настоящий большевик, каким был Сталин, упустить такой вожделенный с 1917 года шанс: уничтожить «мировое зло» или хотя бы резко его ослабить? Тем более, если это можно было сделать руками «меньшего зла», коим представлялся фашизм?

Конечно, Сталин должен был учитывать неоднократные мирные предложения Гитлера правительству Великобритании. Однако его оптимизм подогревало то обстоятельство, что Англия неизменно отвергала эти предложения. Англия не могла пойти на признание в мирном договоре гегемонии Германии над Европой. Сталин рассчитывал на британскую твердолобость и на то, что Гитлер пойдёт до конца в стремлении уничтожить Англию как великую державу. К июню 1941 года стало ясно о провале миссии Гесса, а значит, Германия и Англия будут биться до смертельного конца одного из противников.

Возможно, он рассчитывал и на ту возможность, что, когда победные легионы Вермахта будут находиться ещё в Британии, советские войска нанесут удар на западной границе и стремительным броском захватят сразу пол-Европы... Во всяком случае, необходимой предпосылкой успеха «первого удара» могла быть только связанность основных сил Вермахта на каком-то другом театре военных действий.

О том, что способные, по мнению самого Сталина, «на крутой поворот» «мелкобуржуазные националисты» типа Гитлера совершат свой очередной поворот уже против него, ему думать не хотелось. Разве он не делал всего, чтобы такой поворот предотвратить? Разве СССР не стал, благодаря Сталину, сырьевым придатком воюющей Германии, в изобилии обеспечивая её нефтью, цветными металлами и пшеницей? Разве будущего противника так усиливают, энергично обеспечивая его всеми ресурсами для ведения войны? Нет, конечно. Сталин всерьёз не ожидал, что в 1941 году, не покончив с Англией, «мелкобуржуазный националист» развернётся против него.

22 июня 1941 года Гитлер коварно разрушил веру Сталина в возможность скорого сокрушения оплота капиталистической системы…

Странно, что до сих пор такая гипотеза не легла в основу сюжета какой-нибудь новой конспирологической книги об истоках Второй мировой войны вообще и Великой Отечественной в частности. Во всяком случае, её можно было бы обосновать не менее убедительно, чем любую другую имеющуюся версию тех событий. Ведь пока на большинстве архивных документов о подготовке СССР к войне в 1941 году лежит печать секретности, историкам остаётся только собирать китайскую головоломку, в которой не хватает множества важнейших деталей. В этих условиях любая реконструкция, основанная на известных фактах, догадках и свидетельствах разного уровня достоверности, имеет право на существование.

http://argumentua.com/stati/vtoraya-mirovaya-kak-gitler-stalina-pereigral