Богословский вопрос: святые самоубийцы

----Добрый день! Скажите пожалуйста, вы можете просветить нас по этому вопросу? (каким образом "Русская Катакомбная Церковь истинно православных христиан"могла канонизировать Гитлера, если он самоубийца?)

Ответ:

---Подобные вопросы весьма распространены. Вот один из них, напечатанный в Катехизисе ИПХ (Истинно Православные Христиане)и ответ на него:

В: Некоторые ИПХ почитают германского фюрера, называя его архистратигом новокрестоносцев св. Атаульфом, положившим душу свою за други своя. Однако большинство до сих пор не понимает, как можно «самоубийцу» называть святым.
Объясните разницу между суицидом и самопожертвованием или солдатской смертью, когда «врагу не сдаётся наш гордый Варяг». Могут ли люди, добровольно принявшие смерть, чтобы избежать плена и позора, быть угодными Богу?

О: Некогда весьма удовлетворительно на подобный вопрос ответствовал катакомбный священник Алексий Соловьёв. Полагаем благоуместным воспроизвести его ответ в настоящем «Катехизисе»:

"Некоторые наши товарищи, чтобы не сдать друзей, вскрывали себе вены, взрывались на гранате и как-то по другому убивали себя, т.е. совершали акт самоубийства. Как смотрит Церковь на самоубийство вынужденное, почётное, к примеру, на войне? Говорят же про Александра Матросова, Сусанина, Боровикова, Коршунова, Базылева и др. (Костырев Олег, ПЛС, "Чёрный дельфин").

В формате т.н. «Библейского учения о самоубийстве» типичным ответом начетчиков из современных нам христианских деноминаций прозвучит: «Нет! Никогда! Христиане не кончают жизнь самоубийством, и если вы услышали, что в каком-то городе христианин покончил жизнь самоубийством, то это означает лишь то, что данный человек не был христианином».

А какой нибудь «продвинутый» «православный батюшка» непременно уточнит, что:
«Не следует путать самоубийство с самопожертвованием, когда человек сознательно идет на смерть – ради победы над общим врагом, спасая своих соратников. Таков подвиг библейского Самсона, разрушившего святилище врагов и погибшего вместе с ними. Таков подвиг Александра Матросова или тех русских героев (а нерусских? – о. А), которые, обвязавшись гранатами, бросались под фашистские танки».

В вопросе Олега и утверждении «православного батюшки» на одну панель, так сказать, поставлены не просто самоубийцы, но люди безусловно героического типа, не только готовые к самопожертвованию, но и совершившие сей мужественный акт. Однако, если фигуры сталинского бойца Матросова и русского мужика Сусанина вполне приемлемы для обоих, то личности «отморозков» и нацистов Боровикова, Коршунова и Базылева едва ли пригодны в таком амплуа для «святого отца».

Формально, с точки зрения таких «общепринятых» добродетелей, как честь, мужество и жертвенность, герой любой национальности и взглядов достоин как минимум уважения. Но в том то и дело, что перверсии (необратимые изменения) общественного сознания, как следствие и результат чекистской обработки, не позволяют подвергнутым ей адекватно реагировать на события и факты окружающей нас Жизни. Одни и те же явления, положительно воспринимаемые нормативными людьми, подобными субъектами, даже не подозревающими об изменениях в их психике, воспринимаются со знаком минус.
Не желая оскорбить ничьих лучших чувств, зиждемых на искренней вере в то, что в советской действительности всё именно так и было, как представляется, ни тем более, судить о причинах, подвигавших каждого конкретного советского героя к подвигу, но не понаслышке зная эту самую действительность и возможности красного агитпропа, с горечью вспоминаю анекдот той, к сожалению все еще не минувшей эпохи: «Абрам, ты жизнь за партию отдашь? Конечно отдам… А на хрена мне такая жизнь?»

В действительности, ничто внешнее, в том числе и пресловутое «общественное», либо основанное на нем «личное» мнение, ни в коей мере не может повлиять на сущность вещей и явлений, в том числе и таких как самоубийство или самопожертвование. Обуславливать их сущность и отличать одно от другого будет лишь внутренний побудительный мотив, определяющий тот или иной образ действия (бездействия) человека и позволяющий в итоге судить о том, каков он есть в действительности, что он совершил и какова его дальнейшая судьба с позиции Вечности, в коей рассматриваемые нами варианты смерти являются лишь отправной точкой. Далеко не всегда истинные мотивы поступков людей не только понятны, но и просто известны окружающим, но они всегда известны (хотя и не всегда понятны), самому действующему лицу и, тем более, Богу. Только Он истинный сердцеведец и не зря говорит: «Даждь ми, сыне, сердце твое».

В этой связи, попробуем рассмотреть библейские случаи самоубийств, в т.ч. тех, что по внешне формальным признакам могут быть отнесены к самоубийствам «почетным и вынужденным»:

1)Авимелех. «Тогда одна женщина бросила обломок жернова на голову Авимелеху и проломила ему череп. Авимелех тотчас призвал отрока оруженосца своего, и сказал ему: обнажи меч твой и умертви меня, чтобы не сказали обо мне: «женщина убила его». И пронзил его отрок его, и он умер». (Суд. 9; 53 – 54)

2)Самсон.«И воззвал Самсон к Господу и сказал: Господи Боже! Вспомни меня и укрепи меня только теперь, о Боже! Чтобы мне в один раз отмстить филистимлянам за два глаза мои. И сдвинул Самсон с места два средних столба, на которых утвержден был дом, упершись в них, в один правою рукою своею, а в другой левою. И сказал Самсон: умри душа моя с филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем». (Суд. 16; 28 – 30).

3)Царь Саул. «И битва против Саула сделалась жестокая, и стрелки из луков поражали его, и он очень изранен был стрелками. И сказал Саул оруженосцу своему: обнажи твой меч и заколи меня им, чтобы не пришли эти необрезанные и не убили меня и не издевались надо мною. Но оруженосец не хотел, ибо очень боялся. Тогда Саул взял меч свой и пал на него». (1Цар.31;3-4)

4)Оруженосец Саула. «Оруженосец его, увидев, что Саул умер, и сам пал на меч и умер с ним». (1Цар.31; 5).

5)Ахитофел. «И увидел Ахитофел, что не исполнен совет его, и оседлал осла, и собрался, и пошел в дом свой, в город свой. И сделал завещание дому своему. И удавился. И умер…» (2Цар.17; 23).

6)Замврий. «Когда увидел Замврий, что город взят. Вошел во внутреннюю комнату царского дома и зажег за собою царский дом огнем и погиб…» (3Цар. 16; 18).

7)Иуда Искариот. «Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам… И бросив сребреники в храме, он вышел. Пошел и удавился». (Мат.27; 3 – 5).

Последний из приведенных случаев, что называется «классика» самоубийственного «жанра» и безусловный грех, даже по нашим «сектантским» воззрениям.

Об Ахитофеле свидетельствует сам царепророк Давыд: «Ибо человек мира моего нань же уповах ядый хлебы моя возвеличи на мя пяту» (Пс. 40; 9) и тем запечатлевает предательство онаго. Посему свв.Отцы относят Ахитофела к предтечам и прообразователям Иуды, в случае самоубийства которого тоже всё ясно.

Все остальные, приведенные нами случаи, формально вполне сопоставимы с рекомым «вынужденным почетным самоубийством на войне», лишь бы не быть обесчещенным и не умирать под пытками врагов. Формально так, и «по солдатски» сие вполне понятно. Но что на сей счет объясняет Писание?

Разве Авимелех не заботился о своей воинской чести, заменяя убийцу – женщину на отрока – оруженосца? Однако Писание речет: «Так воздал Бог Авимелеху за злодеяние, которое он сделал отцу своему, убив семдесят братьев своих». (Суд. 9; 56). Что проку Авимелеху в соблюдении воинских традиций, если «так воздал Бог»?

О смерти Саула, не смотря на то, что Давыд благословил жителей Иависа за то, что они погребли его тело (2Цар. 2; 4 – 7), Писание говорит: «Так умер Саул за свое беззаконие, за то, что не соблюл слова Господня и обратился к волшебнице с вопросом, а не взыскал Господа. За то Он и умертвил его, и передал царство Давыду, сыну Иессееву». (1Пар. 10; 13 – 14). Таким образом, Саул своим нераскаянным прегрешением вынудил Господа умертвить его и способ смерти здесь не играет первенствующего значания, хотя во многих других случаях смерть бывает весьма красноречива.

Оруженосец Саула совершил самоубийство импульсивно, из – за страха и… солидарности со своим господином. По статистике в РФ ныне около 40% подростков кончает жизнь самоубийством именно под действием импульсивных чувств.

Причиной самоубийства (самосожжения) Замврия стали его прегрешения, так же указанные в тексте Св.Писания: «…и погиб за свои грехи, в чем он согрешил, делая неугодное пред очами Господними, ходя путем Иеровоама и во грехах его, которые тот сделал, чтобы ввести Израиля во грех».

Вышеприведенные разсуждения о первопричинах библейских самоубийств, отчасти почерпнуты нами в очерке П.Королева «Призвавшие смерть» (журнал МДАиС «Встреча» от 27.07.11).

Вот, что он пишет в отношение Самсона: «Единственным ветхозаветным персонажем, который упросил Бога дать ему сил на последний рывок к собственной смерти, был Самсон,

- «И было умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей» (Суд. 16; 30). Свой вывод автор подкрепляет словами блаженного Августина: «Самсон оправдывается именно потому, что сделать так повелел ему тайно Дух,который творил через него чудеса».

Подводя итог библейскому мартирологу самоубийств, мы видим, что смерть – это закономерный (с точки зрения высшего Закона) итог Жизни и, в то же время, некая дверь, открывающая душе, совлекшейся бренного тела, путь в Жизнь Вечную или в вечную же погибель… Дерзаем утверждать, что способ её осуществления (убийство или самоубийство) сам по себе еще ничего не определяет, ибо Спасение души детерминировано благою волею Творца, учитывающей, как мы уже подчеркивали выше, внутренний побудительный мотив совершающего то или иное действие (бездействие), в т.ч. и самоубийство.

4 октября празднуется память свв. мучениц Домнины и дщерей ее Виринеи (Вероники) и Проскудии (Просдоки). По свидетельству святителя Иоанна Златоуста, св.мученица Домнина утопилась вместе с дочерьми, ради сохранения их девства.

8 октября – память св. девы Пелагии, жившей в Антиохии сирийской в царствование Диоклетиана. Правитель города, узнав, что она христианка, послал воинов взять её. Увидев, что дом её окружен, св.Пелагия усердно молила Бога, чтобы ей не быть отданной в руки воинов, но отойти к Нему жертвою непорочною. Упросив воинов дать ей возможность переодеться, она оделась в лучшие одежды и бросилась с крыши дома, предав дух свой Богу. И было ей в ту пору 15 лет.

13 октября – память свв. мучеников Карпа, Папилы и Агафадора. Они были брошены в печь. Вместе с ними добровольно вошла в огонь святая Агафоника, сестра св. Папилы, которая пожелала быть участницей в подвигах мучеников и умереть за Христа. Пролился великий дождь и погасил огонь. Когда мученики вышли из печи невредимыми, они были усечены мечем.

22 марта – память св. мученицы Дросиды – дочери императора Траяна, добровольно ввергнувшей себя в печь, предварительно окрестившей самою себя, и так предавшей душу свою в руце Господа.

Это далеко не исчерпывающий список христианских самоубийц, чьи имена внесены в Святцы, но еще больше сведений о людях, превозмогших смерть содержится в иных, «неканонических», так сказать, источниках.

Так в «Повести о разорении Рязани Батыем» повествуется о князе Феодоре Юрьевиче Рязанском с его благоверной супругой княгиней Евпраксией и сыном их княжичем Иоанном: «Царь Батый лукав был и немилосерд в неверии своем, распалися в похоти своей и сказа князю Феодору: «Дай мне, княже, ведети жены твоей красоту». Благоверный же князь Феодор посмеялся ему: «Не полезно бо есть нам христианом тобе нечестивому царю водити жены своя на блуд. Аще нас преодолееши, то и женами нашими владети начнеши». Батый убивает князя и супруге его Евпраксии докладывают об обстоятельствах его гибели.

То, что ждет её, подвигает к немедленному решению: «И абие ринуся из превысокого храма своего с сыном своим со князем Иваном на среду земли, и заразися до смерти…»

Сей древнерусский сюжет с описанием добродетели целомудренной княгини Евпраксии добровольно убивающей не только себя, но и малолетнего сына перед лицом неизбежной угрозы осквернения от звероподобных захватчиков, живо напоминает нам другую, не столь давнюю нашу общеевропейскую историю с добровольным уходом из жизни супружеской четы Йозефа и Магды Геббельс с их шестью малолетними детьми в окруженной красными хамами берлинской Рейхсканцелярии…
О, как бы заверещали «благочестивые батюшки» из МП от сей «кощунственной» аналогии, да только нам плевать на их причитания, да и вообще на всю их чекистскую «ортодоксию».

О подлинных масштабах сакрального Лицевого свода «Святых самоубийц» едва ли можно судить по выхолощенным, в угоду мiровой политической конъюнктуре и немногочисленным источникам. В итоге, вместо фундаментального эпического полотна, мы имеем лишь разрозненные и не всегда поименные списки избранных, доступные лишь неширокому кругу интересующихся. В качестве примера массового героизма истинных почитателей Истинного Бога, предпочитающих осквернению своих святынь и надругательству над собственным телом – храмом Духа Святаго, смерть, даже и через наложение на себя собственных рук, можно привести сборник Симеона Денисова «Виноград Российский», описывающий помимо изощренных пыток приверженцев древлего благочестия и многочисленные акты групповых, насчитывавших сотни и даже тысячи жертв, самосожжений или, иначе - религиозно мотивированных самоубийств.

Другим примером массового героизма и мужества самоубийц могут служить описания выдачи англо – американскими союзниками Сталина русских «коллаборантов» и казаков на расправу сему «величайшему гуманисту эпохи».

В последние годы из под пера ИПХ вышло достаточно догматически выдержанных, с точки зрения «исповедания в Духе и Истине» текстов, так или иначе затрагивающих поднятую Олегом тематику. Отмечу лишь некоторые из них. Это «Античный гений Адольфа Гитлера» Сергея Яшина; «К Молоту! Слово православным христианам о пользе душевной от чтения Маккавейских книг» иерея Романа Бычкова и «Самоубийство: грех и добродетель» последнего же. Оба автора добрым словом поминают современника апостола Павла, стоика и, по некоторым сведениям, - криптохристианина Луция Аннея Сенеку, «разработавшего весьма впечатляющую философию смоубийства», и о. Роман эпиграфом к своей статье о самоубийстве приводит слова сего достохвального мужа: «Самая грязная смерть предпочтительней самого чистого рабства».

Позволим себе некую компиляцию мыслей уважаемого клирика, с коими трудно не согласиться: «Только лишь факт смерти придает осмысленность и «телеологическую законченность» человеческой жизни*… Утверждение, что самоубийство – грех, грех всегда и при всех обстоятельствах, … есть… «поверхностность», не учитывающая всю сложность и неоднозначность живой жизни, коя не укладывается целиком и полностью в схоластические схемы (пусть даже и трижды «богословские»).
Христианство взирает на жизнь как на поприще борьбы и духовной брани… И именно подобный «воинский» взгляд на жизнь позволяет выявить достодолжное отношение к добровольному уходу из жизни. Ибо надо различать два рода самоубийств: самоубийство «из слабости», и самоубийство «из силы».

*Невольно припоминается известный, рискну сказать «истинно православный» фильм Эдварда Цвика «Последний самурай» с Томом Крузом в роли капитана Олгрена. В заключительной сцене фильма Олгрен преподносит императору меч покойного даймё (князя) Кацумото, погибшего за идеалы великой Японии и своего воспитанника – монарха, из-за интриг премьера Омуры. В классическом жанре абсолютно «арийского» кодекса Бусидо, император просит Олгрена: «Расскажите мне, как он умер?» (Смерть – венец жизни). На что капитан отвечает: «Я расскажу Вам как он жил!» С точки зрения самурайской морали, смерть Кацумото была безупречной, о чем императору доложили и без Олгрена, но все дело в том, что и предшествовавшая жизнь его была не менее безупречной и именно об этом хотел поведать, ставший сотаинником покойного, Олгрен.

К сказанному остается добавить увещевания свв. Отец о погрешительности преждевременного искания смерти, даже если речь идет о мученической смерти за Христа. Воистину, это великая и благодатная смерть... Однако мы не можем знать, на сколь безупречной была наша собственная жизнь, дабы претендовать на Вечность, и достанет ли нам сил «быть верным до смерти».Выдержит ли наша плоть те муки, кои возможно предуготовлены намво искупление грехов? Трезвое размышление по этому поводу заставляет вслед за Самим Христом возопиять: «Отче, аще возможно, да минет меня чаша сия, но да будет воля Твоя, а не моя». Сия вторая часть гефсиманской молитвы Спасителя существенно необходима нам при всяком прошении ко Господу, в т.ч. о той или иной форме нашей собственной кончины. Ему Одному ведомо, чего мы достойны и что в состоянии перенести. Одним словом, необходимо всецело вложить судьбу свою в руци Божии. В свое время, известное Творцу, смерть придет к каждому из нас, и наша жизненная задача – достойно себя к ней предуготовить, какою бы она ни была. Аминь.

иерей Алексий Соловьёв