«От великого до смешного один шаг», - философски обронил в ноябре 1812 года Наполеон, покидая в сегодня белорусском Сморгоне свою обескровленную армию. Говоря так, Бонапарт имел в виду свое смешное положение, но он и не подозревал, как хорошо его крылатое выражение подходит к его сопернику Кутузову. Только в обратном порядке.
Суворов и Кутузов
Советские и российские историки часто обижались и обижаются на западных коллег, мол, как так Наполеона победила зима и голод!? А как же наша героическая армия? Да, это верно, здесь все факторы сказались на поражение «непобедимых». Но в открытых боях лицом к лицу русская армия периода 1812 года показала себя слабее и по выучке и по стратегическому мышлению командиров. Наполеон не проиграл ни одной битвы своего русского похода, одержав ряд блестящих побед над Кутузовым, но, тем не менее, уходил битым. Наполеон проиграл прежде всего потому, что не смог проглотить кусок, который откусил.
Михаил Илларионович Кутузов-Голенищев – фигура знаменитая и частично мифологичная, особенно по части своей гениальности. Фальсифицировать историю войны 1812 года он первым и начал. Так, после проигрышной битвы за Малоярославец, Кутузов докладывал царю, что потерял 3 000 человек, хотя перед ним лежал рапорт о 6 660 погибших солдат и офицеров. Еще 4 000 погибших в оставленном за французами городом ополченцев Кутузов вообще не внес в список потерь. Французы же потеряли в битве 6 000. Кутузов по идее должен быть знаменит лишь тем, что за всю жизнь не выиграл ни одного сражения, став при этом героем России.
Сохранилась старая солдатская байка, вошедшая в рассказ Сергея Григорьева «Оптический глаз». Это история о том, как перед штурмом Измаила на спор ели горячую кашу Суворов и Кутузов. Кутузов желал опередить своего учителя и ел прямо из котелка, спешил и обжигался. Суворов же, не суетясь, выкладывал кашу из котелка в миску и ел медленно, забирая с краев, и закончил обед, когда Кутузов лишь на половину расправился со своей порцией. Эта солдатская легенда красноречиво говорит о чертах характеров двух полководцев: умный и расчетливый Суворов и поспешный, халеричный Кутузов. Таковым и считал Суворов своего ученика.
Нет, Кутузов не был трусом. Так, под Алуштой, Кутузов повел своих солдат навстречу атакующим туркам. Турок удалось сломить в штыковом бою, но в итоге погибли многие, а сам Кутузов, бежавший со знаменем в руках, был тяжело ранен в голову, после чего его правый глаз ослеп. В бою у крепости Очаков Кутузов был вторично ранен - и снова в голову. Кажется, он не умел жалеть ни себя, ни солдат, в отличие от своего учителя.
Не умением, так числом
Поговорку Суворова о том, что надо воевать не числом, а умением, Кутузов также не усвоил. В 1805 году он впервые столкнулся с Наполеоном. Российские и советские биографы описывают, как мастерски уводил (а проще отступал) свою армию от французов Кутузов, брошенный австрийскими союзниками.
Но «гениальный» полководец, тем не менее, постоянно вынужден был почему-то именно уходить. После очередного отхода, вновь прикрывшись арьергардом Багратиона, Кутузову удалось воссоединиться с большими силами, превзойти Наполеона по численности и… с треском проиграть под Аустерлицами.
Поражение под Аустерлицами историки вновь списывают на бездарей австрийцев, на Александра I, мол, приехал царь, отстранил Кутузова от командования, проиграл битву и ретировался. Но это все попытка защитить Кутузова. По французской и австрийской версиям, все-таки именно Кутузов командовал русской армией, и именно он выбрал неудачное расположение в районе озер и оврагов и не был готов к атаке французов.
В итоге, за пять часов стотысячная русская армия была наголову разбита, потеряно 15 000 человек убитыми, а 30 000 попало в плен. Разгром! При чем французы потеряли лишь 2000. Конечно, отставку Кутузова от поста главнокомандующего можно приписать дворцовым интригам, как это и делали советские историки, но, как ни копай, – нет у Кутузова громких побед, как и не было никаких интриг у дипломатичного Кутузова.
Правда, одна победа все же была. Но и ее поставили под сомнение. Так, в 1811 году армия Кутузова окружила под Рущуком турок вместе с командующим Ахмет-беем. Только вот после этой победы Кутузова резко отстраняют от командования армией, ибо на эту вымученную викторию ушел далеко не один месяц, недели постоянных отходов и ожиданий подкрепления. В советских источниках, правда, Михаила Илларионовича вновь оправдывали, мол, да, победу пришлось ковать долго, но все было сделано мудро. Мудро... Так думают российские историки, но так не думали современники самого Кутузова.
Сохранить армию или Москву?
Отличительная черта таких талантливых командиров, как Карл XII, Суворов, Румянцев и Наполеон заключается в том, что все они выигрывали битвы с меньшими потерями, атакуя превосходящего по числу врага меньшими силами. Русские историки долгое время скрывали истинные цифры потерь при обороне Смоленска, при битве за Малоярославец, Бородино и других битв 1812 года. Так, тот же Михаил Брагин в книге «В грозную пору» указывает такие цифры потерь – 10 000 русских и 20 000 французских погибших солдат при осаде Смоленска. Но истинные потери были иными – 12 500 русских и 16 000 французов. А такой расклад не в пользу обороняющейся стороны.
Описывая явно завышенные потери французов на Бородинском поле – 44 000 русских и 58 000 французов – советские источники и здесь выдавали ложную статистику. Истинная цифра французских потерь – 40 000. А с учетом атакующей тактики эти потери вновь портят картину: Кутузов потерял треть армии и позиции не удержал. С оставленными в Москве 15 000 раненными солдатами армия Кутузова сократилась вдвое.
Кутузов, отсылавший в столицу письмо, где утверждал, что Наполеону нужно обязательно дать сражение и не пускать в Москву, после Бородина писал уже другое: «главная цель сохранить армию, а не Москву». То есть, потеряв половину армии, Кутузов вернулся к стратегическому плану Барклая де Толли, чью должность занял перед Бородино.
Наполеон умел воевать. И Михаил Богданович Барклай де Толли, главнокомандующий армии, это знал, разработав в 1807 году Скифский план – стратегию избегания лобовых столкновений с Наполеоном, как избегали скифы Александра Македонского. В случае агрессии Барклай де Толли предлагал уводить захватчиков в глубь России, сопровождая отход партизанскими действиями, с учетом условий зимы и отрезанием противника от тыла и фуража. Но Кутузов решил по-другому. Барклай на Бородинском поле, очертя голову летел на коне на французские колонны. Искал смерти. Он желал погибнуть вместе с гибнущими русскими солдатами. Но Бог помиловал храбреца. Нескольких коней убило под генералом, сам же он не получил ни царапины.
«Умен-умен, хитер-хитер Кутузов, никто его не обманет», - говаривал Суворов. И верно: Кутузов и после провала на Бородине выкручивается и уже пишет в столицу следующее: «…надобно оберегать армию, а скоро все наши армии, то есть Тормазов, Чичагов, Витгенштейн и еще другие, станут действовать к одной цели и Наполеон долго в Москве не пробудет»…
Кутузов загубил объединенную 1-ю и 2-ю армии, как и самого Багратиона, и начал призывать на помощь. Уже прислушавшись к «немцу» де Толли, Кутузов тут же все портит: после ухода из Москвы Наполеона, упрямый Кутузов убеждает себя в том, что грозный корсиканец сломлен и спешит разбить Наполеона в битве при Малоярославце. И вновь: понеся потери большие, чем французы, русская армия так и не овладела городом, который штурмовала восемь раз. Историков это вновь не смутило – опять нашли свои позитивы, мол, прикрыли путь на Калугу. Но Наполеон спешил во Францию, а не в Калугу!
Несостоявшаяся партизанская война
Зима 1812 года выдалась на редкость ранней и суровой. Во влажном климате на территории современной Беларуси она уже в ноябре падала до минус 12 градусов – жуткий холод. От мороза страдали не только южане французы, итальянцы и австрийцы, но и сами русские. Было масса обмороженных и больных. Но русским их было куда отвозить. У французской армии больных девать было некуда. Люди Бонапарта умирали от холода и болезней тысячами, десятками тысяч сдавались в плен или просто разбегались. В общей сложности в плен попало до 150 000 человек, тогда как в Россию вошла армия не в 640 000, как любили писать в Москве, а 450 000. Стало быть, на Западе не преувеличивают потери французов от зимы – они менее чем за месяц потеряли больше, чем при Бородино! Русская же армия имела теперь колоссальное преимущество в живой силе, но догнать и разбить французов так и не смогла. Во всех армиях России насчитывалось 650 000 к началу войны. Но шесть русских армий очень плохо взаимодействовали, чему виной опять-таки ее главнокомандующий. Отличилась лишь 4-я армия Петра Витгенштейна, прикрыв у Полоцка путь на Санкт-Петербург. Позже Витгенштейн зачищал огрехи Кутузова в Борисове, а после смерти полководца в 1813 году занял его пост. Но русского немца Витгенштейна историки забыли.
Третью «пощечину» упрямый до шизофрении Кутузов получил на реке Березина. Директива Кутузова «ни в коем случае не дать французам переправиться и захватить в плен самого Бонапарта» – вновь сорвалась: французы выбили заслон русских войск из Борисова, наладили переправу и увели на запад личную гвардию императора вместе с ним самим. Березина стала кошмаром не только для не успевших переправиться французов, но и для Кутузова – очередной провал.
Русская армия наступала на замерших французов и тогда, когда Кутузов вообще ничего не приказывал. Как и отмечали все, кто его знал близко, Кутузов порой спал на стуле, когда ему что-то докладывали. С подобным успехом командовать армией мог любой.
Война и без Кутузова обрела форму Отечественной войны (хотя на территории современной Беларуси народ поддержал как раз Наполеона, обещавшего Литве вернуть свободу), форму, которую ей «сшил» еще в 1807 году Барклай де Толли, утверждавший, что воевать на своей территории против Наполеона можно только так – по-партизански.
Оно верно, победителей не судят. Но победителей можно и создать. Из ничего.
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов.