Оригинал взят у ![]()
a_avvakumв ИНЕССА И ЕЕ ДРУГ НА ВЕРБНУЮ![]()
Нашу человечность, или бесчеловечность можно проверить по реакции в отношении нечаянно забредших в храм животных. В церковь приходят разные, и по разному, и принять всех надо, по возможности, но бывают и ситуативные сложности…
Она звонит мне частенько. Напористо прозвонив, она, молодая еще женщина, яркая такая, светская, вся из себя, представительная словно врывается в мое полусонное сознание, мой серый, затхлый, куцый, припавший пылью монашеский мирок, вечно боящийся, пресмыкающийся, трясущийся женщин: «Отец Аввакум это вы? Это я, Инесса! Здравствуйте!!!..» И, начинается многовременное половодье слов, разговоров, инициатив... итак минут на пятнадцать, а то и на полчаса. Я знаю только то, что она преподаватель немецкого языка, общественница, инициативница по защите прав животных. Затем идет традиционный, длинный диалог о любви к животным.
Она вся в движении… Какие то документы собирает, на сессиях горсовета с инициативами по защите животных выступает. «Блажен, иже и скоты милует» - фраза, где то прозвучавшая в нашей православной литературе, не знаю точно, а может быть и в самом Писании. "Праведный печется и о жизни скота своего, сердце же нечестивых жестоко".(Прит.12:10) Уточнять пока, нет времени, хотя мысль сама по себе хорошая. Милость, понимание и сострадание к животным – это, скажу - праведность. Животные во многих смыслах, если не во всех, наши братья меньшие. В их глазах сияет свет жизни, свет Творца, создавшего их, и чем больше человек любит и жалеет животных, тем благороднее струны его души. Так есть! Это аксиома, не требующая особых длинных доказательств.
Раз звонит мне Инесса, помню, накануне предпасхального праздника Входа Господня в Иерусалим, когда в церковь идут с вербу святить. «Батюшка Аввакум, скажите, у меня есть близкий друг, можно мне придти с ним в церковь святить вербу на вечерню?» Я говорю, словно про себя размышляю: «Ну, если вы заимели очень близкого друга, то в таком случае грех и ходить в храм одной. Приходите вместе в веселiи и простоте сердца и не сомневайтесь!» «Хорошо батюшка, мы придем» - в радостных чувствах выпалила Инесса…
А, вечерня Входа Господня на нашем Крюковском приходе всегда великолепна и премноголюдна. Приходящие с пучками зеленеющей лозы заполняют торжественно, кажется, все пространство нашего немалого храма. Вот, началась вечерня, вот хор торжественно загудев - пропел предначинательный 103й псалом, вот и «Господи воззвах» проходит в мирном великолепии, а там паремии, ектении и т. д. Много людей и полные подсвечники свечей, столпы-снопы искр! Красота церковная! Вот вышли мы й на Литию. Правим торжественно. Людей множество, как в храме, так и во дворе. Стоит шум, гул многих полуголосов. Это, в дни великих праздников, неумолимо и неостановимо. Посему я о шуме не очень то сильно в такие дни и беспокоюсь: ну, шумят – шумят. Пошумят, вербу посвятят, да и разойдутся во свояси.
Только во время Литии я краем уха уловил в притворе, какой то вящший, больший обычного шум. И, как мне послышалось, какие то крики, неистовые «гики» бранящихся сильней, чем обычно людей. Кого то срамящих, кому то выговаривающих. Затем жалобный вопль-скулеж собаки, которую бьют. Ну, и все!!! Больше ничего я своим ухом не зафиксировал. Думаю, может какая то бродячая собака вместе с толпами приходящих «вербников» заскочила. Ну, выгнали, да и ладно. Бывает.
Вечером опять резкий громкий, ровный напористый звонок телефона: «Отец Аввакум это опять я, Инесса!» Чую вся в слезах, в расстроенных чувствах. «Ой, вы знаете, со мной такое приключилось, такое… почему же вы мне не разъяснили, что с «другом», с собакой приходить в церковь нельзя!? Я зашла с моим «другом» Мишелем в храм, не успела оглянуться, не успела перекреститься, как на меня напала толпа разъяренных ваших церковных баб… Они меня и моего Мишеля яростно с каким то особым остервенением, лаем, обругали, «обкусали» и в конце, концов выгнали моего друга вместе со мной из храма. Я плачу до сих пор и не могу никак успокоиться».
Ну, я как мог, нашел, какие то слова, ее успокоил, объяснив, что действительно не понял, о каком друге она провадит, каком друге меня спрашивает. Я, подумал, что друг, ну, в прямом понимании – это человек, мужчина, юноша.
Так осуществился ее приход в церковь. Сейчас она наша прихожанка и сложности первых шагов уже далеко, далеко и давно позади. И слава Богу!
«Путь в тысячу ли начинается с первого шага» Лао Цзы
a_avvakumв ИНЕССА И ЕЕ ДРУГ НА ВЕРБНУЮ
Нашу человечность, или бесчеловечность можно проверить по реакции в отношении нечаянно забредших в храм животных. В церковь приходят разные, и по разному, и принять всех надо, по возможности, но бывают и ситуативные сложности…
Она звонит мне частенько. Напористо прозвонив, она, молодая еще женщина, яркая такая, светская, вся из себя, представительная словно врывается в мое полусонное сознание, мой серый, затхлый, куцый, припавший пылью монашеский мирок, вечно боящийся, пресмыкающийся, трясущийся женщин: «Отец Аввакум это вы? Это я, Инесса! Здравствуйте!!!..» И, начинается многовременное половодье слов, разговоров, инициатив... итак минут на пятнадцать, а то и на полчаса. Я знаю только то, что она преподаватель немецкого языка, общественница, инициативница по защите прав животных. Затем идет традиционный, длинный диалог о любви к животным.
Она вся в движении… Какие то документы собирает, на сессиях горсовета с инициативами по защите животных выступает. «Блажен, иже и скоты милует» - фраза, где то прозвучавшая в нашей православной литературе, не знаю точно, а может быть и в самом Писании. "Праведный печется и о жизни скота своего, сердце же нечестивых жестоко".(Прит.12:10) Уточнять пока, нет времени, хотя мысль сама по себе хорошая. Милость, понимание и сострадание к животным – это, скажу - праведность. Животные во многих смыслах, если не во всех, наши братья меньшие. В их глазах сияет свет жизни, свет Творца, создавшего их, и чем больше человек любит и жалеет животных, тем благороднее струны его души. Так есть! Это аксиома, не требующая особых длинных доказательств.
Раз звонит мне Инесса, помню, накануне предпасхального праздника Входа Господня в Иерусалим, когда в церковь идут с вербу святить. «Батюшка Аввакум, скажите, у меня есть близкий друг, можно мне придти с ним в церковь святить вербу на вечерню?» Я говорю, словно про себя размышляю: «Ну, если вы заимели очень близкого друга, то в таком случае грех и ходить в храм одной. Приходите вместе в веселiи и простоте сердца и не сомневайтесь!» «Хорошо батюшка, мы придем» - в радостных чувствах выпалила Инесса…
А, вечерня Входа Господня на нашем Крюковском приходе всегда великолепна и премноголюдна. Приходящие с пучками зеленеющей лозы заполняют торжественно, кажется, все пространство нашего немалого храма. Вот, началась вечерня, вот хор торжественно загудев - пропел предначинательный 103й псалом, вот и «Господи воззвах» проходит в мирном великолепии, а там паремии, ектении и т. д. Много людей и полные подсвечники свечей, столпы-снопы искр! Красота церковная! Вот вышли мы й на Литию. Правим торжественно. Людей множество, как в храме, так и во дворе. Стоит шум, гул многих полуголосов. Это, в дни великих праздников, неумолимо и неостановимо. Посему я о шуме не очень то сильно в такие дни и беспокоюсь: ну, шумят – шумят. Пошумят, вербу посвятят, да и разойдутся во свояси.
Только во время Литии я краем уха уловил в притворе, какой то вящший, больший обычного шум. И, как мне послышалось, какие то крики, неистовые «гики» бранящихся сильней, чем обычно людей. Кого то срамящих, кому то выговаривающих. Затем жалобный вопль-скулеж собаки, которую бьют. Ну, и все!!! Больше ничего я своим ухом не зафиксировал. Думаю, может какая то бродячая собака вместе с толпами приходящих «вербников» заскочила. Ну, выгнали, да и ладно. Бывает.
Вечером опять резкий громкий, ровный напористый звонок телефона: «Отец Аввакум это опять я, Инесса!» Чую вся в слезах, в расстроенных чувствах. «Ой, вы знаете, со мной такое приключилось, такое… почему же вы мне не разъяснили, что с «другом», с собакой приходить в церковь нельзя!? Я зашла с моим «другом» Мишелем в храм, не успела оглянуться, не успела перекреститься, как на меня напала толпа разъяренных ваших церковных баб… Они меня и моего Мишеля яростно с каким то особым остервенением, лаем, обругали, «обкусали» и в конце, концов выгнали моего друга вместе со мной из храма. Я плачу до сих пор и не могу никак успокоиться».
Ну, я как мог, нашел, какие то слова, ее успокоил, объяснив, что действительно не понял, о каком друге она провадит, каком друге меня спрашивает. Я, подумал, что друг, ну, в прямом понимании – это человек, мужчина, юноша.
Так осуществился ее приход в церковь. Сейчас она наша прихожанка и сложности первых шагов уже далеко, далеко и давно позади. И слава Богу!
«Путь в тысячу ли начинается с первого шага» Лао Цзы