Оригинал взят у ![]()
enzelв post
enzelв postРУССКАЯ ВЕСНА
Будет вам, советские, русская весна!
Кровушкой умоетесь – будет вам красна!
(Народное творчество)
К полудню у Спасских ворот собралась огромная толпа, ибо с раннего утра стало известно, что днём будут выводить. Люди тесно стояли во все стороны от ворот, вверх и вниз, до Васильевского спуска, облепляли Лобное место, ограду Покровского собора, памятник Минину и Пожарскому перед ним, гранитную гробницу. Напряжение сгустилось и повисло в воздухе. Наконец тяжелые ворота приотворились, а затем и широко распахнулись. Из них вышла группа вооружённых дружинников и, решительно растолкав толпу, образовала довольно широкий проход, ведущий в сторону Ильинки. Стало тихо. Люди пристально вглядывались в створ ворот, но там ещё никого различить было нельзя. И вот прокатилось волнение: ведут!
В сопровождении стражи один за другим стали выходить пленники. По толпе пронёсся гул. Первым вышел «президент», одетый в толстую синего цвета куртку с капюшоном, без шапки на плешивой голове. Внешне он был спокоен, но старался ни на кого не смотреть. За ним проследовал «министр обороны», смуглый, чумазый, в камуфляже, угрюмо исподлобья бросавший взгляды на толпу. Дальше, с какой-то блаженной улыбкой – некто «Иванов», подпрыгивая на длинных журавлиных ногах и выпячивая петушиную грудь. Следом не без достоинства шествовал «патриарх», осунувшийся, почерневший, с горящими недобрым огнём чёрными глазами. Кто-то из толпы крикнул ему: «Антихрист!» «Патриарх» резко повернулся в сторону крикнувшего и смерил его взглядом. Но его подтолкнули, и он пошёл дальше по людскому коридору. За ним вывели «министра иностранных дел» похожего на старого облезлого гамадрила. Он старался казаться невозмутимым, но выглядел от того особенно жалко. Потом повели фигур помельче, всех не перечислишь. Замыкал шествие удерживаемый с двух сторон на аркане чеченец, по слухам, приёмный сын «президента». Он напоминал затравленного волка, но ещё далеко не сдавшегося и ищущего малейшей возможности бежать. Он бросался то в одну, то в другую сторону, так что крепким конвоирам приходилось напрягать все свои силы, удерживая его на середине прохода.
Никаких попыток устроить самосуд прямо на площади не было. Люди понимали, что дело серьёзное и в каком-то смысле торжественное, что надо соблюсти приличия. Пленников разместили по тюремным фургонам, выехавшим из Ильинки, и под охраной бронетранспортёров повезли на Болотную площадь, где уже была сооружена общая длинная виселица. Там тоже собралась и ожидала огромная толпа. Колонна остановилась прямо у эшафота, и один за другим на нём выстроились все приговорённые к казни. Был зачитан короткий указ Временной Верховной Власти о предании смерти бывших правителей-преступников. Дальнейшее произошло быстро и буднично, без эксцессов и проволочек. Всех повесили почти одновременно. Толпа тяжело молчала, многие крестились.
На Красной площади в это же время происходил разгром гробницы и капища. Мумию извлекли из разбитого саркофага и, недолго думая, сожгли на железных листах прямо перед гробницей, предварительно облив бензином и соляркой. Тут же приступили к извлечению из кремлёвской стены урн. Кто-то закричал, что надо бы отделить хороших людей, поскольку не все тут советские сволочи. Кажется, решили отделить космонавтов во главе с Гагариным и кого-то ещё. Космонавтов вроде бы отделили, но дальше уже не разбирались, кто там «хороший». Весь извлечённый из стены прах вместе с обгоревшей мумией решили уложить в один большой железный ящик, запаять его и утопить в Ледовитом океане. После этого вызвали танк и с его помощью порушили всех истуканов, что стояли за гробницей. Танк забрался даже и на неё саму сзади, но она выдержала, только верхушка сломалась. Решили пока её больше не трогать, чтобы потом найти наилучший способ от неё избавиться.
Какой-то человек из толпы, указывая на красные звёзды, авторитетно заявил, что это сатанинские антихристовы знаки, которые надлежит уничтожить. Легко сказать! Предложили вызвать вертолёт и с него их расстрелять. Но тут же откуда-то, кажется со стены, был доставлен крупнокалиберный пулемёт, который установили на Лобном месте и прямо с него расстреляли звезду сначала на Спасской башне, а потом и на Никольской. На стоявших под ними людей посыпались рубиновые осколки, кого-то даже ранило. Но люди встретили этот стеклопад бурным ликованием, осколки стали подбирать и рассовывать по карманам на память.
К вечеру подожгли Лубянку, самое главное здание. Загорелся первый этаж, огонь перекинулся на второй. Пожар стали тушить, поскольку ещё не была произведена инвентаризация, а в здании могли быть важные документы. Пожарные команды загасили огонь, а перед закопченным зданием с разбитыми окнами установили охрану.
Так закончился этот удивительный весенний день, ставший заключительным днём великого русского бунта, ожидаемо беспощадного, но, вопреки широко распространённому и авторитетному мнению, на этот раз отнюдь не бессмысленного. В этот апрельский день завершился почти столетний период советского ига на Руси и начался новый этап её истории.
Будет вам, советские, русская весна!
Кровушкой умоетесь – будет вам красна!
(Народное творчество)
К полудню у Спасских ворот собралась огромная толпа, ибо с раннего утра стало известно, что днём будут выводить. Люди тесно стояли во все стороны от ворот, вверх и вниз, до Васильевского спуска, облепляли Лобное место, ограду Покровского собора, памятник Минину и Пожарскому перед ним, гранитную гробницу. Напряжение сгустилось и повисло в воздухе. Наконец тяжелые ворота приотворились, а затем и широко распахнулись. Из них вышла группа вооружённых дружинников и, решительно растолкав толпу, образовала довольно широкий проход, ведущий в сторону Ильинки. Стало тихо. Люди пристально вглядывались в створ ворот, но там ещё никого различить было нельзя. И вот прокатилось волнение: ведут!
В сопровождении стражи один за другим стали выходить пленники. По толпе пронёсся гул. Первым вышел «президент», одетый в толстую синего цвета куртку с капюшоном, без шапки на плешивой голове. Внешне он был спокоен, но старался ни на кого не смотреть. За ним проследовал «министр обороны», смуглый, чумазый, в камуфляже, угрюмо исподлобья бросавший взгляды на толпу. Дальше, с какой-то блаженной улыбкой – некто «Иванов», подпрыгивая на длинных журавлиных ногах и выпячивая петушиную грудь. Следом не без достоинства шествовал «патриарх», осунувшийся, почерневший, с горящими недобрым огнём чёрными глазами. Кто-то из толпы крикнул ему: «Антихрист!» «Патриарх» резко повернулся в сторону крикнувшего и смерил его взглядом. Но его подтолкнули, и он пошёл дальше по людскому коридору. За ним вывели «министра иностранных дел» похожего на старого облезлого гамадрила. Он старался казаться невозмутимым, но выглядел от того особенно жалко. Потом повели фигур помельче, всех не перечислишь. Замыкал шествие удерживаемый с двух сторон на аркане чеченец, по слухам, приёмный сын «президента». Он напоминал затравленного волка, но ещё далеко не сдавшегося и ищущего малейшей возможности бежать. Он бросался то в одну, то в другую сторону, так что крепким конвоирам приходилось напрягать все свои силы, удерживая его на середине прохода.
Никаких попыток устроить самосуд прямо на площади не было. Люди понимали, что дело серьёзное и в каком-то смысле торжественное, что надо соблюсти приличия. Пленников разместили по тюремным фургонам, выехавшим из Ильинки, и под охраной бронетранспортёров повезли на Болотную площадь, где уже была сооружена общая длинная виселица. Там тоже собралась и ожидала огромная толпа. Колонна остановилась прямо у эшафота, и один за другим на нём выстроились все приговорённые к казни. Был зачитан короткий указ Временной Верховной Власти о предании смерти бывших правителей-преступников. Дальнейшее произошло быстро и буднично, без эксцессов и проволочек. Всех повесили почти одновременно. Толпа тяжело молчала, многие крестились.
На Красной площади в это же время происходил разгром гробницы и капища. Мумию извлекли из разбитого саркофага и, недолго думая, сожгли на железных листах прямо перед гробницей, предварительно облив бензином и соляркой. Тут же приступили к извлечению из кремлёвской стены урн. Кто-то закричал, что надо бы отделить хороших людей, поскольку не все тут советские сволочи. Кажется, решили отделить космонавтов во главе с Гагариным и кого-то ещё. Космонавтов вроде бы отделили, но дальше уже не разбирались, кто там «хороший». Весь извлечённый из стены прах вместе с обгоревшей мумией решили уложить в один большой железный ящик, запаять его и утопить в Ледовитом океане. После этого вызвали танк и с его помощью порушили всех истуканов, что стояли за гробницей. Танк забрался даже и на неё саму сзади, но она выдержала, только верхушка сломалась. Решили пока её больше не трогать, чтобы потом найти наилучший способ от неё избавиться.
Какой-то человек из толпы, указывая на красные звёзды, авторитетно заявил, что это сатанинские антихристовы знаки, которые надлежит уничтожить. Легко сказать! Предложили вызвать вертолёт и с него их расстрелять. Но тут же откуда-то, кажется со стены, был доставлен крупнокалиберный пулемёт, который установили на Лобном месте и прямо с него расстреляли звезду сначала на Спасской башне, а потом и на Никольской. На стоявших под ними людей посыпались рубиновые осколки, кого-то даже ранило. Но люди встретили этот стеклопад бурным ликованием, осколки стали подбирать и рассовывать по карманам на память.
К вечеру подожгли Лубянку, самое главное здание. Загорелся первый этаж, огонь перекинулся на второй. Пожар стали тушить, поскольку ещё не была произведена инвентаризация, а в здании могли быть важные документы. Пожарные команды загасили огонь, а перед закопченным зданием с разбитыми окнами установили охрану.
Так закончился этот удивительный весенний день, ставший заключительным днём великого русского бунта, ожидаемо беспощадного, но, вопреки широко распространённому и авторитетному мнению, на этот раз отнюдь не бессмысленного. В этот апрельский день завершился почти столетний период советского ига на Руси и начался новый этап её истории.