Русские националисты во Франции и Бельгии 1943-1944 гг.

Небольшая подборка статей двух видных деятелей русского национально-освободительного движения – профессора Гротова (Ростова-Сигриста) и лейтенанта Давиденкова (Анина)– совершивших в 1943-1944 гг. лекционное турне по Западной Европе. Рассказывается о настроениях рядовых французов и бельгийцев и их отношении к национальной России, о различных политических течениях этих стран, о деятельности подрывных сил. Читая эти строки, понимаешь, что были времена, когда русский народ в лице его элиты стоял в авангарде борьбы за свободу человека от мертвечины материализма. Именно русские подгоняли нерасторопных европейцев поскорей включаться в общий антикоммунистический фронт. То было и прошло… А что сейчас? Почему сейчас не находится профессоров Гротовых и лейтенантов Давиденковых?

В Бельгии и Северной Франции

Ниже мы приводим рассказ бывшего советского профессора Гротова, недавно совершившего трехмесячную поездку по Бельгии и северной Франции, о его впечатлениях о западной Европе.

Еще 15 месяцев тому назад я был замученным советским солдатом-штрафником, еще 3 месяца тому назад я находился во фронтовой обстановке, на южном участке восточного фронта, а теперь вот перед моими глазами замелькали один за другим города невиданной мною доселе Европы. Выступая с лекциями о большевизме, я посетил Брюссель, Вильворт, Антверпен, Сен-Никлас, Куртрэ, Гент, Брюгге, Мускрон, Коммин, Монс, ла Лувьер, Шарлеруа, Вервье, Льеж, Нивель и Намюр – в Бельгии; Лилль, Круа, Рубэ, Камбрэ, Дюнкерк, Булонь, Кале, Армантьер, Дуэ, Бетюн, Монс, Бомон и Энен-Льетар – в северной Франции. Выступал и перед большой аудиторией в театрах и ратушах, и в актовом зале старинного гентского университета, и в цехах на оборонных предприятиях, и в казармах рексистской охраны (lesGardesWallones), и в военных лазаретах, раз даже на одном из аэродромов перед летчиками, несущими охрану поднебесья.

Начну с разбора впечатлений от моих выступлений, а потом передам мои впечатления от Запада.

В Бельгии война почти не чувствуется, бельгийцы забыли бои 1940 года и, ворча на мелкие неудобства, забывают порою, что живут в одной из самых сейчас сытых и беспечных стран Европы. Некоторые, даже среди банкиров и фабрикантов, кокетничают «салонным» большевизмом, представляя себе Сталина в виде доброго дедушки – покровителя помещиков и банкиров. На эти круги мои лекции производили ошеломляющее впечатление: впервые они видели русского научного работника, рассказывающего им о пережитых тюрьмах и концлагерях, о сибирской ссылке и штрафных командах, о жизни затасканного по этапам «кулака», о стахановцах и «вредителях», и даже просто о прелестях советской коммунальной квартиры и симфонии 5-6 примусов в общей кухне. Бельгийцы приходили в ужас, начиная понимать, что их ожидало бы в случае победы Сталина.

Никогда не забуду, как в Шарлеруа, скептически настроенная аудитория городского театра, замерла в оцепенении, когда, напомнив притчу о богатом и Лазаре, я закончил свой доклад словами: перед вами Лазарь, пришедший из советского ада вас предостеречь о грозящих Европе ужасах!

Через 2-3 минуты это молчание сменилось аплодисментами потрясенной моим простым рассказом публики.

В большинстве случаев, после часовой лекции я еще около часу отвечал на вопросы. Надо было видеть, с какой жадностью, перебивая друг друга, ставили мне вопросы интеллигенты и учащиеся в театрах, рабочие на заводах. Чувствовалось, что они потрясены, что они впервые поняли опасность большевизма, и как важно было им услышать слово русского человека-очевидца, вернее – многолетней жертвы большевизма, одного из миллионов ленинско-сталинских подопытных кроликов.

Во Франции, особенно вблизи от побережья, я делал ударение на гнусную роль англо-американских пособников большевизма.

Аплодисменты рабочих – строителей Атлантического вала убеждали меня в том, что искренне слово может тронуть сердца даже там, где пытается пускать свои щупальца вражеская подпольная пропаганда. Углекопы в районе Бетюна-Дуэ, наши земляки с Подолии и Киевщины, работающие в шахтах, оказали мне сердечный прием. А мне, после почти ежедневных французских, а иногда и немецких лекций, было дорого выступать перед земляками по-русски.

Успеху выступлений пытались помешать, распуская слух, что я «замаскированный бельгийский рексист»; этот слух помогали опровергнуть русские зарубежники, обычно приветствовавшие меня при выходе со сцены или трибуны, и публика могла слышать, как я беседую с ними по-русски о русской жизни, о далекой родине, куда они страстно стремятся.

Хотелось бы отметить неизменную поддержку в Бельгии энергичного Ю.Л. Войцеховскогои протопресвитера отца А.Ф. Шабашева, а северной Франции – проф. Ю. Н. Маклакова, а также заочно поблагодарить милых соотечественников, тепло принимавших меня не только в Брюсселе и Лилле, но и в маленьких Брюгге, Льеже, Намюре, Дуа, Армантьере.

Мои впечатления: эти страны, почти не пострадав от войны, забывают, чем она им грозит, но все же в них постепенно крепнет сознание европейской солидарности. Рексисты в валлонских городах, фламандские «девеновцы», «франсисты», «partipopulaire» и «rassemblementnational» ведут упорную работу, приносящую неизменно свои плоды; растет число людей, связавших свою судьбу с Германией и не жаждущих прихода иудейско-плутократических варягов.

Забыты дряблые буржуазно-демократические партии: навстречу подпольным силам коммунистических террористов готовы в любой момент выступить вооруженные отряды рексистов, франсистов, попюлистов, которые считают делом чести и спасения для своих народов помочь Германии в создании новой Европы. Из их рядов вышли валлонские легионы, бившиеся еще летом 1942 года под Майкопом и Туапсе, фламандские части, сражавшиеся еще этой зимой под Любанью и Чудовом и легион «Триколор», проведший 2 боевые зимы под Можайском. Встречи с этими воинами, приезжавшими в отпуск, оставили во мне неизгладимое впечатление, как и сердечный прием, устроенный мне, пригласившими меня в свои казармы валлонскими легионерами в Монсе, Льеже, Грамоне и Дуэ.

Отрадны были встречи с русскими, родившимися или выросшими за рубежом и теперь в форме «фельдграу», приезжавшими в отпуск с далеких просторов мало знакомой, но близкой им родины, которую они кровью своей помогают освободить от большевистского спрута.

Мой завет соотечественникам, которые откликались на мои слова – тесным, безоговорочным сотрудничеством с германскими властями, с рексистами и девеновцами в Бельгии, с франсистами, с «partiepopuliste», с «RassemblementNational», с «ComitédesAmisAnti-Juifs», с «LesamisduMaréchal» во Франции всемерно помогать борьбе против большевизма и его англо-американских приспешников на местах их временного, я верю, пребывания на чужбине и это рано или поздно откроет им верный путь на родину, который надо заслужить, на ту родину, которую они или отцы их не сумели отстоять от иудейско-большевистской нечисти, но которую они помогут нам возродить, как достойного сочлена в семье народов новой Европы, создаваемой силой германского оружия.

Проф. Гротов.

«Новое слово», 3 октября 1943 г., № 79, с. 4.

Франция на переломе

Профессор С. Гротов, проживший 24 года в СССР и освободившийся из советской неволи после прихода германских войск, получил возможность совершить поездку по целому ряду городов Франции, где он читал лекции и выступал на собраниях. В настоящей статье проф. С. Гротов излагает свои интересные впечатления от этой поездки.

Трехмесячная поездка по Франции с 20 октября 1943 года по 30 января 1944 года дала мне возможность познакомиться с самыми разнообразными кругами французского населения.

За это время мною были прочтены лекции о большевизме в Париже, Лионе, Марселе, Тулузе, Бордо и еще в шестнадцати городах Франции. Выступать приходилось, как в театрах и кино перед смешанной аудиторией, так и на заводах, в университетах и перед небольшими избранными аудиториями врачей и адвокатов, в клубах национальных партий: «попюлистов», «франсистов», национального объединения, а также на митингах, организованных французским добровольческим легионом и французской милицией.

Все это дало возможность наблюдать политическую жизнь среди самых разнообразных слоев французского народа. Вывод – последние месяцы происходит несомненный перелом в настроениях французского населения.

Попытки вражеской пропаганды использовать осенью 1943 года измену Италии и сомнительные «подвиги» англо-американских воздушных пиратов вызвали обратную реакцию среди здоровых слоев французского населения: прежде всего, рассудительный француз видит провал пресловутого «похода на Рим», так громко разрекламированного еще в сентябре-октябре 1943 года лондонским радио.

Террористические налеты вызывают возмущение страдающего от них мирного населения, ибо большинству французов (хотя они меньше других народов пострадали от войны) хочется забыть, что война еще продолжается.

Затем не следует недооценивать работу трех политических партий, стоящих за Новую Европу.

Французская народная партия (попюлисты), несмотря на отсутствие своего лидера Дорио, сражающегося против большевизма на восточном фронте, продолжает свою работу, по преимуществу в рабочих кругах. Беседы с ее лидерами: Сиккаром, Бартелеми, Жанвье, заведующим отделом пропаганды Тюроттом, вождем ее организации в Марселе Симоном Сабиани, выступления на организованных этой партией митингах и беседы с французскими рабочими, убедили меня в том, что влияние попюлистов неуклонно растет именно среди рабочих. Коммунисты люто ненавидят эту партию и пытаются воспрепятствовать ее успехам не путем пропаганды, а подлыми убийствами из-за угла, этим «орудием слабых». Но гибель от руки убийц отдельных пропагандистов и местных работников этой партии только увеличивает энергию других, которые отстреливаются от террористов. Это обстановка приучает попюлистов отстаивать свои убеждения, если понадобится, с оружием в руках и, пожалуй, закаляет ее работников.

Партия франсистов, руководимая Марселем Бюкаром, имеет успех по преимуществу среди учащейся молодежи, главным образом, из интеллигентных семей.

Партия «национального объединения» (RassemblementNational), руководимая Марселем Деа, опирается по преимуществу на круги преподавателей, адвокатов, врачей, на интеллигенцию старшего поколения.

Таким образом, эти три партии параллельно вербуют сторонников Новой Европы в разнообразных общественных кругах. Деловое сотрудничество между этими партиями является, вероятно, вопросом недалекого будущего.

Самым значительным фактом за последние месяцы является назначение Жозефа Дарнанана пост государственного секретаря по внутренним делам. Этот энергичный создатель «французской милиции» сразу по новому повел дело, считая, что Францией надо управлять железной рукой, и повторяя таким образом известное изречение Наполеона. Сразу им были организованы военно-полевые суды для расправы с террористами, шпионами, поджигателями, коммунистами, уголовными бандитами. К борьбе против этих преступных элементов он привлек свою милицию, которая состоит из убежденных людей и может лучше обеспечить порядок, чем прежняя французская жандармерия халатно, часто по-казенному относящаяся к своим обязанностям. За первую же неделю он сместил всех префектов, которые не умели обеспечить в своих департаментах порядок, спокойствие и борьбу со спекуляцией.

Еще до своего назначения, а именно 27 ноября 1943 года, Жозеф Дарнан учредил в Уриаже специальную школу по подготовке префектов и начальников департаментских отрядов милиции. В средневековом замке знаменитого героя XIVвека Байяра, среди покрытых снегом Альпийских вершин, бывшие офицеры и унтер-офицеры французской армии, уже зарекомендовавшие себя за последние два года в отношении политической благонадежности, проходят военную подготовку и одновременно получают теоретическое обоснование мировоззрения, необходимого в нашу эпоху национально-мыслящему французу. Руководитель школы де Вожеляс и один из ближайших соратников Жозефа Дарнана Жиом читают им лекции на темы: «Разложение старого режима во Франции», «Эпоха либерализма и его вырождение», «Масонство и его роль в истории Франции», «Католическая церковь и ее политическое влияние», «Марксизм и коммунизм и их гибельное влияние во Франции», «Смешение расы, как одна из причин вырождения французского народа», «Национал-социализм – единственное учение, оздоравливающее народы», «Будущее Франции в ее национальном возрождении и ее место в Новой Европе».

Несомненно, эта школа даст Жозефу Дарнану достойных сотрудников во взятой им на себя задаче возрождения Франции и предоставлении французскому народу, путем тесного сотрудничества с народами Новой Европы, права достойно занять место великой нации среди государств, свергших с себя ярмо плутократии и искоренивших в своем народе большевизм.

Не все разделяют, однако, такие бодрые прогнозы. 12 ноября 1943 года я провел вечер с оригинальнейшим французским писателем Селином. Этот, известный далеко за пределами Франци, блестящий литератор и памфлетист говорил с грустью, что Франция настолько ожидовела, что недостойна никакой исторической роли в будущем. Получился некоторый курьез: русский человек, переживший за 24 года большевизма, и испытавший позор и страдания своего народа, значительно более пострадавшего от иудеев, нежели французы, горячо доказывал французскому писателю, что оба народа, искоренив у себя еврейство, большевизм и прочие язвы, вытекающие из этих двух отравленных источников, станут достойными сотрудниками в дружной семье народов Новой Европы.

Проф. С. Гротов.

«Новое слово», 23 апреля 1944 г., № 33, с. 6.

Европейское утро

2. Франция

Поезд остановился на франко-бельгийской границе ночью. Прошел германский военный контроль; за ним – в синем мундире с золотыми нашивками в круглой каскетке – подтянутый французский офицер. В вагон вошли французские пассажиры и поезд тронулся. А утром в глубокой дымке тумана показался впереди Париж.

Автомобиль помчал нас по широким, нагибающимся улицам мимо огромной Эйфелевой башни, мимо моста Александра III-го, на котором до сих пор чернеет, распластав крылья, русский двуглавый орел – к сердцу Парижа – Елисейским полям. Первое впечатление от разряженной, пахнущей духами толпы на тротуаре, что в городе незаметно войны. Но это только внешнее впечатление; уже к концу первой недели пребывания во Франции замечаешь и признаки войны, и признаки той непрекращающейся борьбы, которую ведет сейчас прогрессивная часть французского народа против темных сил реакции и большевизма, объединившихся теперь в их ненависти к Новой Европе.

Мы видели примеры поразительных, небывалых в истории отношений между «победителями» и «побежденными». К нам приходили французские солдаты и офицеры, три года назад сражавшиеся против национал-социалистической Германии, сегодня – ее убежденные друзья, добровольно вступившие в ряды борцов против большевизма. Мы стояли у французского национального памятника – Могилы Неизвестного Солдата, когда проходившая мимо германская военная часть четко выполняя команду «смирно, равнение направо» – отдавала честь боевому прошлому французского народа. Мы беседовали с журналистами, молодыми людьми со значками партии «франсистов» и мы почувствовали, что и сами являемся частью этого огромного всеевропейского фронта борьбы против общего врага – Сталина. Мы видели символ высокого уважения германцев к традициям Франции – гроб сына Наполеона, «орленка», перевезенный по приказу Гитлера из Вены во Дворец Инвалидов, в Париж, и установленный здесь рядом с величественной могилой Императора. Мы видели и слышали везде и повсюду выражение благодарности германскому командованию за его тактичное отношение к населению.

Но мы видели и другое.

Мы узнали, что вопреки лживым заявлениям о роспуске Коминтерна, эта клоака жидовской ненависти продолжает свою деятельность, как ни в чем не бывало, с тою разницей, что теперь наймиты Сталина принуждены действовать исподтишка, опасаясь сразу и германских солдат, и французских националистов и просто трудового народа. При этом Коминтерн предстает перед нами в своем настоящем виде организатора убийств и поджогов, автора лживых листовок, мировой жидовской агентуры врага.

В Марселе выстрелом из-за угла убиты один за другим два тамошних начальника французской милиции, в Лионе раскрыта тайная организация шпионов и диверсантов, среди которых половина оказалась евреями. В этом городе коммунисты, узнав о нашем прибытии, грозились уничтожить нас физически, ибо понимали, что рассказывая о борьбе русского народа против большевизма мы выбиваем у них почву из-под ног. Несмотря на предупреждения мы пошли все же прогуляться по городу. И что же? Вместо пули в затылок или ножа в спину мы встречали повсюду самое теплое отношение со стороны трудового народа. При нашем выходе из городского театра нас окружила огромная толпа, узнавшая нас по андреевскому кресту на рукавах и рукоплескавшая нам, как представителям русского национального движения.

В театре, в ресторане, в гостинице к нам подходили десятки и сотни человек, чтобы задать волнующие всех французов вопросы:

– Как велика Русская Освободительная Армия?

– Есть ли у вас друзья и единомышленники по ту сторону фронта? Скоро ли рухнет власть Сталина?

Можно сказать с уверенностью, что несмотря на подрывную работу Коминтерна, национально-настроенные французские трудящиеся – остаются нашими друзьями и с нетерпением ждут сейчас известий о дальнейшем развитии Русского Освободительного движения.

Под широкими листьями в саду города Руана, где префект давал обед в честь представителей РОА, наш хозяин – сам бывший офицер французской армии, побывавший, как и все мы в германском плену – обратился к нам с такими словами:

– Мы отдаем себе отчет в том, что существование России отдельно от семьи европейских народов, как это пытались сделать большевики – немыслимо. Но что и обратное создание Новой Европы без участья национальной, освобожденной от коммунистического ига, России – тоже невозможно.Так думаю я, так думает наш президент, так думает всякий здраво рассуждающий француз.

На всей Франции лежит сейчас отпечаток войны. Но война не сказывается ни дефицитом товаров, ни голодом, холодом и нуждой. Благодаря блестящей организации снабжения германским командованием, благодаря полной ликвидации спекулянтов-плутократов и еврейского капитала, жизнь в стране протекает нормально. И жалкая агитация врагов Новой Европы, их злобный шепот, распространяемые ими провокационные слухи – все это разбивается о спокойную уверенность германских солдат и французских легионеров в полной и окончательной победе над большевизмом и над плутократией.

В Лилле после нашего выступления, когда я стоял в группе немецких офицеров и французов – членов партии Дорио, к нам подошла старушка – мать зверски замученного большевиками француза-легионера. Не в силах сдержать слез, она благословила нас на борьбу с врагом всего человечества – Сталиным. Четырнадцатилетние «франсисты» в синих форменных рубашках с черными галстуками отдали ей честь, как матери национального героя.

На следующий день я был лагере молодежи. Дети кузнецов и молотобойцев вместе с детьми профессоров и директоров предприятий проходят здесь хорошую школу, получают физическую и моральную закалку. Стройными рядами, загорелые, сильные, уверенные в себе, проходили перед нами роты мальчиков и девочек, которым принадлежит будущее Франции. В их руках, а не в руках злобствующих рантье, лишенных своего драгоценного безделья за бокалом аперитива, и не в руках шипящих из подполья сталинских наймитов, и не в руках еврея-спекулянта, все еще пытающегося держать под пятой «черную биржу», не в руках разорившихся дворян – «де голлистов» будущее страны.

Вот почему каждый сознательный француз понимает, что залог спасения его родины – в тесном и честном союзе с германским народом – первым в мире, поднявшем знамя борьбы с большевизмом и с прогнившим, «проржавевшим», как поется в одной солдатской песне германцев – миром спекуляции и личной наживы, за справедливый национальный и социалистический стройна всем континенте.

Я прощался с Парижем на Северном вокзале, когда город вставал серным силуэтом над свинцовыми волнами Сены. Затемненный Париж неестественен – такому городу не к лицу вечерняя тьма.

И когда поезд тронулся и в окне проплыла величественная громада Монмартского собора, мне вдруг представился этот же город, сияющий огнями реклам, тысячами автомобильных фар, отраженных в раскатанном до блеска асфальте… Мне представилась эта страна, освобожденная от непрерывного страха перед террористическими британскими бомбами, очищенная от иудейской заразы, рождающая снова Викторов Гюго, Бальзаков и Пастеров…

Это будет!

Н. Давиденков.

«Заря», 22 августа 1943 года, № 66, с. 2.