Оригинал взят у ![]()
nnganв Эпоха постсергианства
nnganв Эпоха постсергианстваО классическом «сергианстве» на 70-летие его триумфа вспоминается даже с некоторой ностальгией…
![]()
В годы правления В. Путина в России стало принято пышно и пафосно отмечать любую дату, даже не очень круглую, связанную с советско-германской частью Второй мировой войны. На этом фоне весьма удивляет согласное молчание власти и патриархии по поводу юбилея ключевого в духовно-идеологическом отношении события той войны, 70-летие которого мы в эти дни "празднуем"…
.
.
Почти посередине войны Сталин заключил "конкордат" с тремя оставшимися в живых иерархами "красной" Московской патриархии, что, как говорили еще совсем недавно, переломило ход войны. Пожалуй, непревзойденным гимнографом этого события на вечные времена останется доктор исторических наук О. Ю. Васильева, которая заведует ныне официальной версией истории церковно-государственных отношений ХХ в. По ее словам, кремлевская ночь с 4 на 5 сентября 1943 г. открыла "золотой век в истории русского Православия". Почему же из стана этого "русского Православия" не слышны сегодня крики радости или благодарственные молитвы?..
Стоит ли напоминать о том, что произошло ровно 70 лет назад? Любой мало-мальски воцерковленный человек русской традиции теперь знает это. Сталин (то ли кровавый тиран-антихрист, то ли Богоданный вождь-возродитель Православия — с этим РПЦ МП пока не определилась) пригласил в Кремль спешно доставленных в Москву за несколько дней до этого митрополитов Сергия (Страгородского) и Алексия (Симанского) — будущих советских патриархов. На встрече также присутствовал митрополит Николай (Ярушевич), который из Москвы никуда и не уезжал и вроде как готовил встречу со стороны патриархии.
Ласково-гостеприимный, хотя и немного лукавый Сталин не только удовлетворил все скромные пожелания напуганных иерархов, но и зашел в своих планах "церковного возрождения" намного дальше их: предложил открывать академии и семинарии (к чему иерархи оказались не готовы), передал им роскошную резиденцию немецкого посла в Чистом переулке, прикрепил машины с водителями и топливом, открыл доступ к "спецраспределителю" и прочим номенклатурным благам, особенно дефицитным во время войны, потребовал созвать Собор и избрать патриарха "большевицкими темпами" — за 4 дня! Митрополиты, и так самозабвенно воспевавшие вождя, были очарованы окончательно: Сталин говорил с ними, "как любящий отец говорит со своими детьми", написал через несколько дней после встречи митрополит Николай (Ярушевич) — Никодим (Ротов) и Кирилл (Гундяев) своего времени.
Нет, советская власть не раскаялась и не извинилась перед Церковью за сотни тысяч невинно убитых ею священнослужителей и мирян. Дело в том, что она имела дело с другой Церковью — не той, которая дала России сонм мучеников, какого еще не знала история. Церковь Новомучеников продолжали подвергать гонениям, и где-то на рудниках Воркуты прямо в дни избрания и интронизации патриарха Сергия (Страгородского) гибли катакомбные епископы-исповедники, а где-то расстреливали верных своим убеждениям истинно-православных священников и мирян. Продолжали их сажать и расстреливать даже после войны.
Сталин создал, точнее — смоделировал, совсем иную Церковь, которая, как он знал из Книги, изучавшейся им в семинарии, лишь "вид имела благочестия, силы же его отреклась". Силу этой Церкви давал сам Сталин, это была его сила, как и признал патриарх Алексий I (Симанский) в своем слове на панихиде по Сталину в 1953 г.: "Сила, в которой народ наш ощущал собственную силу…". Это была по имени Церковь Христа, по смыслу же и духу — Церковь Сталина, поэтому с кончиной вождя, как справедливо замечает доктор исторических наук О. Ю. Васильева, закончился и "золотой век" этой Церкви, век классического "сергианства".
Попытка воссоздать "стерильную" коммунистическую идеологию, непримиримую к религиозно-идеалистическому мировоззрению, предпринятая Хрущевым, привела к резкому сворачиванию деятельности РПЦ МП, известному теперь в ее истории под именем "хрущевских гонений". Сталинизм, который либеральная часть российского общества считает страшным и мрачным, вошел в историю РПЦ МП как "золотой век", а хрущевская "оттепель", которую та же часть считает светлой и вдохновляющий, — как "гонения". Интересная асимметрия…
Создателем "Сергианства 2.0" можно, пожалуй, считать митрополита Никодима (Ротова) — духовного и вообще жизненного наставника нынешнего патриарха РПЦ МП Кирилла (Гундяева). Его личный "золотой век" наступил как раз в разгар "хрущевских гонений", когда Никодим "переформатировал" РПЦ МП под изменившиеся нужды советского режима, связанные, в частности, с постепенным вытягиванием из-под влияния США "сбрасывавших колониальное иго" стран третьего мира. Этому служило экуменическое движение, прежде всего — Всемирный совет церквей, в который в 1961 г., по поручению ЦК КПСС, и вошла РПЦ МП, всего лишь 13 годами ранее (на московском Всеправославном Совещании 1948 г.) признавшая экуменизм ересью и соборно отказавшаяся от вступления в ВСЦ.
"Сергианство 2.0" имело еще меньше отношения к религии и к христианству в особенности, чем классическое сергианство — немудрено, что и образ жизни митрополита Никодима (Ротова) вызывает больше вопросов, чем образ жизни, скажем, митрополита Николая (Ярушевича), его предшественника на посту председателя ОВЦС МП, скончавшегося при загадочных обстоятельствах в том же 1961 г.
В рамках "Сергианства 2.0" расцвели такие феномены как "богословие революции" и "богословие мира", "Журнал Московской патриархии" публиковал пространные рассуждения митрополита Никодима о честных советских атеистах и лживых западных христианах. С удивительной легкостью "благословлял" Никодим своих воспитанников (а постепенно они составили большинство иерархии РПЦ МП), в том числе и юного Володю Гундяева, на сотрудничество с КГБ — в историю вошла его классическая фраза: "Не бойся, мы их обманем". Как вам такое христианство? Компромисс в главном естественно вел к множеству мелких компромиссов во второстепенном, так что другим классическим понятием того времени, нисколько не утратившим свою актуальность по сей день, стал "никодимов грех". Он открывает очень многие двери для желающих сделать церковную карьеру и пожить на земле в богатстве и наслаждениях…
Но и то сергианство закончилось — переходным периодом стало патриаршество Алексия II, еще сохранявшее многие черты "Сергианства 2.0", но постепенно избавившееся от них. Перерождение сергианства предвидел один из самых ярких пастырей РПЦ МП начала 1990-х о. Владислав Свешников, чей голос теперь, к сожалению, почти не слышен. Он называл "неосергианством" образ мыслей, усиливающийся в церковной среде, но уже никак не связанный с какой-либо идеологией вообще — будь то "спасение Церкви ценой отречения от мучеников" или "богословие революции". Этот образ мыслей никак не связан с вопрошаниями, скажем, о бытии Божиим или истинности евангельского откровения, с рассуждениями о "пользе Церкви" или о том, ценой еще какой лжи можно "сохранить доступ к Чаше простым людям". Ведь, по правде говоря, история сняла эти вопросы, а организацию, на них державшуюся, никто распускать не хотел.
"Неосергианство", которое мы назовем "постсергианством", — это банальная и бессмысленная страсть к стяжательству и к тому, чтобы ни в чем не отстать "от сильных мира сего". В этой страсти, как и во всякой другой, нет смысла, логики или цели. Страсть — это состояние, постепенно делающее послушного ей человека своим рабом, не имеющим права голоса. Когда-то она захватила в свое Вавилонское рабство загнанных в угол и напуганных советских иерархов, которых как-то понимал и в чем-то прощал церковный народ их времени. Пустые храмы в современной России — кричащий симптом того, что стяжательского убожества постсергианства под видом Церкви понять и принять никто не готов. Да оно того и не просит, оно не верит в свое историческое будущее, его не интересуют такие категории как "судьба Церкви" или "сохранение страны".
Дьявольское хитросплетение — "спасти Церковь, уничтожив ее внутреннее содержание", — вместо каких-то невиданных в истории плодов новой церковности принесло своим доверчивым адептам разбитое корыто. Приговор постсергианству произнес Христос в Своем Откровении почти две тысячи лет назад (эта книга вообще удивительно точно и ярко описывает 70-летний путь сталинского церковного новообразования): "Ты говоришь: я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг".
Всюду стоят храмы с золотыми куполами, внутри — роскошные иконостасы и ослепительные облачения клириков, дорогие иномарки, охрана, этой Церкви "помогают" мириады спонсоров, ее всячески поддерживает государственная власть. Но люди не верят ей, общество разочаровывается в религии, и жесткие по тону, но не глубокие по содержанию проповеди патриарха Кирилла никак не влияют на масштабы коррупции, разгул греха, общее моральное и культурное оскудение России, утечку мозгов и бегство капиталов. И это плод сергиева "спасения Церкви", это его исторический финал — постсергианство, так органично вплетенное в глобальный пустой узор постмодернизма…
Алексей Малютин
для "Портала-Credo.Ru"
В годы правления В. Путина в России стало принято пышно и пафосно отмечать любую дату, даже не очень круглую, связанную с советско-германской частью Второй мировой войны. На этом фоне весьма удивляет согласное молчание власти и патриархии по поводу юбилея ключевого в духовно-идеологическом отношении события той войны, 70-летие которого мы в эти дни "празднуем"….
.
Почти посередине войны Сталин заключил "конкордат" с тремя оставшимися в живых иерархами "красной" Московской патриархии, что, как говорили еще совсем недавно, переломило ход войны. Пожалуй, непревзойденным гимнографом этого события на вечные времена останется доктор исторических наук О. Ю. Васильева, которая заведует ныне официальной версией истории церковно-государственных отношений ХХ в. По ее словам, кремлевская ночь с 4 на 5 сентября 1943 г. открыла "золотой век в истории русского Православия". Почему же из стана этого "русского Православия" не слышны сегодня крики радости или благодарственные молитвы?..
Стоит ли напоминать о том, что произошло ровно 70 лет назад? Любой мало-мальски воцерковленный человек русской традиции теперь знает это. Сталин (то ли кровавый тиран-антихрист, то ли Богоданный вождь-возродитель Православия — с этим РПЦ МП пока не определилась) пригласил в Кремль спешно доставленных в Москву за несколько дней до этого митрополитов Сергия (Страгородского) и Алексия (Симанского) — будущих советских патриархов. На встрече также присутствовал митрополит Николай (Ярушевич), который из Москвы никуда и не уезжал и вроде как готовил встречу со стороны патриархии.
Ласково-гостеприимный, хотя и немного лукавый Сталин не только удовлетворил все скромные пожелания напуганных иерархов, но и зашел в своих планах "церковного возрождения" намного дальше их: предложил открывать академии и семинарии (к чему иерархи оказались не готовы), передал им роскошную резиденцию немецкого посла в Чистом переулке, прикрепил машины с водителями и топливом, открыл доступ к "спецраспределителю" и прочим номенклатурным благам, особенно дефицитным во время войны, потребовал созвать Собор и избрать патриарха "большевицкими темпами" — за 4 дня! Митрополиты, и так самозабвенно воспевавшие вождя, были очарованы окончательно: Сталин говорил с ними, "как любящий отец говорит со своими детьми", написал через несколько дней после встречи митрополит Николай (Ярушевич) — Никодим (Ротов) и Кирилл (Гундяев) своего времени.
Нет, советская власть не раскаялась и не извинилась перед Церковью за сотни тысяч невинно убитых ею священнослужителей и мирян. Дело в том, что она имела дело с другой Церковью — не той, которая дала России сонм мучеников, какого еще не знала история. Церковь Новомучеников продолжали подвергать гонениям, и где-то на рудниках Воркуты прямо в дни избрания и интронизации патриарха Сергия (Страгородского) гибли катакомбные епископы-исповедники, а где-то расстреливали верных своим убеждениям истинно-православных священников и мирян. Продолжали их сажать и расстреливать даже после войны.
Сталин создал, точнее — смоделировал, совсем иную Церковь, которая, как он знал из Книги, изучавшейся им в семинарии, лишь "вид имела благочестия, силы же его отреклась". Силу этой Церкви давал сам Сталин, это была его сила, как и признал патриарх Алексий I (Симанский) в своем слове на панихиде по Сталину в 1953 г.: "Сила, в которой народ наш ощущал собственную силу…". Это была по имени Церковь Христа, по смыслу же и духу — Церковь Сталина, поэтому с кончиной вождя, как справедливо замечает доктор исторических наук О. Ю. Васильева, закончился и "золотой век" этой Церкви, век классического "сергианства".
Попытка воссоздать "стерильную" коммунистическую идеологию, непримиримую к религиозно-идеалистическому мировоззрению, предпринятая Хрущевым, привела к резкому сворачиванию деятельности РПЦ МП, известному теперь в ее истории под именем "хрущевских гонений". Сталинизм, который либеральная часть российского общества считает страшным и мрачным, вошел в историю РПЦ МП как "золотой век", а хрущевская "оттепель", которую та же часть считает светлой и вдохновляющий, — как "гонения". Интересная асимметрия…
Создателем "Сергианства 2.0" можно, пожалуй, считать митрополита Никодима (Ротова) — духовного и вообще жизненного наставника нынешнего патриарха РПЦ МП Кирилла (Гундяева). Его личный "золотой век" наступил как раз в разгар "хрущевских гонений", когда Никодим "переформатировал" РПЦ МП под изменившиеся нужды советского режима, связанные, в частности, с постепенным вытягиванием из-под влияния США "сбрасывавших колониальное иго" стран третьего мира. Этому служило экуменическое движение, прежде всего — Всемирный совет церквей, в который в 1961 г., по поручению ЦК КПСС, и вошла РПЦ МП, всего лишь 13 годами ранее (на московском Всеправославном Совещании 1948 г.) признавшая экуменизм ересью и соборно отказавшаяся от вступления в ВСЦ.
"Сергианство 2.0" имело еще меньше отношения к религии и к христианству в особенности, чем классическое сергианство — немудрено, что и образ жизни митрополита Никодима (Ротова) вызывает больше вопросов, чем образ жизни, скажем, митрополита Николая (Ярушевича), его предшественника на посту председателя ОВЦС МП, скончавшегося при загадочных обстоятельствах в том же 1961 г.
В рамках "Сергианства 2.0" расцвели такие феномены как "богословие революции" и "богословие мира", "Журнал Московской патриархии" публиковал пространные рассуждения митрополита Никодима о честных советских атеистах и лживых западных христианах. С удивительной легкостью "благословлял" Никодим своих воспитанников (а постепенно они составили большинство иерархии РПЦ МП), в том числе и юного Володю Гундяева, на сотрудничество с КГБ — в историю вошла его классическая фраза: "Не бойся, мы их обманем". Как вам такое христианство? Компромисс в главном естественно вел к множеству мелких компромиссов во второстепенном, так что другим классическим понятием того времени, нисколько не утратившим свою актуальность по сей день, стал "никодимов грех". Он открывает очень многие двери для желающих сделать церковную карьеру и пожить на земле в богатстве и наслаждениях…
Но и то сергианство закончилось — переходным периодом стало патриаршество Алексия II, еще сохранявшее многие черты "Сергианства 2.0", но постепенно избавившееся от них. Перерождение сергианства предвидел один из самых ярких пастырей РПЦ МП начала 1990-х о. Владислав Свешников, чей голос теперь, к сожалению, почти не слышен. Он называл "неосергианством" образ мыслей, усиливающийся в церковной среде, но уже никак не связанный с какой-либо идеологией вообще — будь то "спасение Церкви ценой отречения от мучеников" или "богословие революции". Этот образ мыслей никак не связан с вопрошаниями, скажем, о бытии Божиим или истинности евангельского откровения, с рассуждениями о "пользе Церкви" или о том, ценой еще какой лжи можно "сохранить доступ к Чаше простым людям". Ведь, по правде говоря, история сняла эти вопросы, а организацию, на них державшуюся, никто распускать не хотел.
"Неосергианство", которое мы назовем "постсергианством", — это банальная и бессмысленная страсть к стяжательству и к тому, чтобы ни в чем не отстать "от сильных мира сего". В этой страсти, как и во всякой другой, нет смысла, логики или цели. Страсть — это состояние, постепенно делающее послушного ей человека своим рабом, не имеющим права голоса. Когда-то она захватила в свое Вавилонское рабство загнанных в угол и напуганных советских иерархов, которых как-то понимал и в чем-то прощал церковный народ их времени. Пустые храмы в современной России — кричащий симптом того, что стяжательского убожества постсергианства под видом Церкви понять и принять никто не готов. Да оно того и не просит, оно не верит в свое историческое будущее, его не интересуют такие категории как "судьба Церкви" или "сохранение страны".
Дьявольское хитросплетение — "спасти Церковь, уничтожив ее внутреннее содержание", — вместо каких-то невиданных в истории плодов новой церковности принесло своим доверчивым адептам разбитое корыто. Приговор постсергианству произнес Христос в Своем Откровении почти две тысячи лет назад (эта книга вообще удивительно точно и ярко описывает 70-летний путь сталинского церковного новообразования): "Ты говоришь: я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг".
Всюду стоят храмы с золотыми куполами, внутри — роскошные иконостасы и ослепительные облачения клириков, дорогие иномарки, охрана, этой Церкви "помогают" мириады спонсоров, ее всячески поддерживает государственная власть. Но люди не верят ей, общество разочаровывается в религии, и жесткие по тону, но не глубокие по содержанию проповеди патриарха Кирилла никак не влияют на масштабы коррупции, разгул греха, общее моральное и культурное оскудение России, утечку мозгов и бегство капиталов. И это плод сергиева "спасения Церкви", это его исторический финал — постсергианство, так органично вплетенное в глобальный пустой узор постмодернизма…
Алексей Малютин
для "Портала-Credo.Ru"